Неточные совпадения
Белых жителей не видно
по улицам ни души: еще было рано и жарко, только черные
бродили кое-где или проезжали верхом да работали.
Идучи
по улице, я заметил издали, что один из наших спутников вошел в какой-то дом. Мы шли втроем. «Куда это он пошел? пойдемте и мы!» — предложил я. Мы пошли к дому и вошли на маленький дворик, мощенный
белыми каменными плитами. В углу, под навесом, привязан был осел, и тут же лежала свинья, но такая жирная, что не могла встать на ноги. Дальше
бродили какие-то пестрые, красивые куры, еще прыгал маленький, с крупного воробья величиной, зеленый попугай, каких привозят иногда на петербургскую биржу.
Вот он, поэтический образ, в черном фраке, в
белом галстухе, обритый, остриженный, с удобством, то есть с зонтиком под мышкой, выглядывает из вагона, из кеба, мелькает на пароходах, сидит в таверне, плывет
по Темзе,
бродит по музеуму, скачет в парке!
Отец, в длиннополом сюртуке аглицкого сукна, в
белом шейном платке и в козловых сапогах, беспокойно
бродит взад и вперед
по коридору, покрикивая: «Бегите на конную! лошадей! проворнее!» Даже матушка прифрантилась; на ней надет коричневый казимировый капот, обшитый домашними кружевами; на голову накинута тюлевая вышитая косынка.
Теперь в густой пуще давно уже нет и следа той
белой башни, от которой она,
по догадкам польских историков, получила свое название, но с мыслью об этом лесе у каждого литвина и поляка, у каждого человека, кто когда-нибудь
бродил по его дебрям или плелся
по узеньким дорожкам, насыпанным в его топких внутренних болотах, связаны самые грандиозные воспоминания.
Один раз,
бродя между этими разноцветными, иногда золотом и серебром вышитыми, качающимися от ветра, висячими стенами или ширмами,
забрел я нечаянно к тетушкину амбару, выстроенному почти середи двора, перед ее окнами; ее девушка, толстая,
белая и румяная Матрена, посаженная на крылечке для караула, крепко спала, несмотря на то, что солнце пекло ей прямо в лицо; около нее висело на сошках и лежало
по крыльцу множество широких и тонких полотен и холстов, столового
белья, мехов, шелковых материй, платьев и т. п.
Дворовые встрепенулись; генерал — летом в
белом пикейном сюртучке с форменными пуговицами, зимой в коротеньком дубленом полушубке и всегда в серо-синеватых брюках с выпушкой в обтяжку и в сапогах со шпорами — с утра до вечера
бродил по полям, садам и огородам; за ним
по пятам, как тень, всюду следовал Иона Чибисов для принятия приказаний.
По коридору
бродили люди, собирались в группы, возбужденно и вдумчиво разговаривая глухими голосами. Почти никто не стоял одиноко — на всех лицах было ясно видно желание говорить, спрашивать, слушать. В узкой
белой трубе между двух стен люди мотались взад и вперед, точно под ударами сильного ветра, и, казалось, все искали возможности стать на чем-то твердо и крепко.
В ожидании минуты, когда настанет деятельность, она читала,
бродила по комнатам и думала. Поэтическая сторона деревенской обстановки скоро исчерпалась; гудение внезапно разыгравшейся метели уже не производило впечатление; бесконечная
белая равнина, с крутящимися
по местам, словно дым, столбами снега, прискучила; тишина не успокоивала, а наполняла сердце тоской. Сердце беспокойно билось, голова наполнялась мечтаниями.
С лихорадочною страстностью переезжает он с места на место, всходит на горы и сходит с оных,
бродит по деревням, удивляется свежести горного воздуха и дешевизне табльдотов, не морщась пьет местное вино, вступает в собеседования с кельнерами и хаускнехтами и наконец, с наступлением ночи, падает в постель (снабженную, впрочем, дерюгой вместо
белья и какими-то кисельными комками вместо подушек), измученный беготней и массой полученных впечатлений.
К счастью, погода стояла прекрасная — и Санин, пообедав в знаменитой тогдашней гостинице «
Белого лебедя», отправился
бродить по городу.
Мы встали и пошли
бродить по комнатам. В конце анфилады их широкая дверь вела в зал, назначенный для танцев. Желтые шелковые занавески на окнах и расписанный потолок, ряды венских стульев
по стенам, в углу залы большая
белая ниша в форме раковины, где сидел оркестр из пятнадцати человек. Женщины,
по большей части обнявшись, парами ходили
по зале; мужчины сидели
по стенам и наблюдали их. Музыканты настраивали инструменты. Лицо первой скрипки показалось мне немного знакомым.
День был ясный, настоящий весенний, с легким холодком в воздухе;
по небу с утра
бродили белые волнистые облачка, обещая долгое вёдро. Но кругом не было еще зелени, и только на пригорках кое-где пробивалась свежая травка зелеными щетками. Река Причинка уже очистилась ото льда и начала разливаться в своих низких болотистых берегах, затопляя луга и низины. Пролетело несколько Косяков диких уток; где-то печально кричали журавли.
Степан без особого дела
бродил по слободе, заходил к татарам и приценивался к лошадям, делая вид, что хочет выменять своего буланка. Иной раз он возвращался к ночи чуть-чуть навеселе, но не пьяный. Вообще я присматривался к своим гостям и спрашивал себя с удивлением: неужели то, что мелькнуло передо мной в
белую ночь на дальнем озере, — только моя фантазия?..
Что есть у нас? Ни войска, ни казны,
Ни воеводы. Прежде нужны деньги;
Сберем казну, и люди соберутся,
Стрельцы, казаки. Всякого народу
По свету
белому довольно
бродитБез дела и без хлеба; рады будут
Трудом себе копейку заработать.
Не все же грабить! Надо душу вспомнить!
А воеводу миром изберем.
Из рядов выходит черномазый, лохматый, сумрачный фотограф. Вместе с ним Пикколо быстро укрепляет и натягивает в выходных дверях большую
белую влажную простыню. Фотограф садится с фонарем посредине манежа и, накрывшись черным покрывалом, зажигает ацетиленовую горелку. Газ притушивается почти до отказа. Экран ярко освещен, а
по нему
бродят какие-то нелепые, смутные очертания. Наконец раздается голос Пикколо, невидимого в темноте...
Ровно в половине одиннадцатого я пришел в театр. Никого еще не было. Только кое-где
по саду
бродили заспанные лакеи из летнего ресторана в
белых передниках. В зеленой решетчатой беседке, затканной диким виноградом, для кого-то приготовляли завтрак или утренний кофе.
По ночам, после спектакля, мы иногда
бродили с Нелюбовым
по саду. В тихой, освещенной огнями зелени повсюду уютно стояли
белые столики, свечи горели не колеблясь в стеклянных колпачках. Женщины и мужчины как-то по-праздничному, кокетливо и значительно улыбались и наклонялись друг к другу. Шуршал песок под легкими женскими ножками…
Николай Николаевич только теперь заметил, что ноги его ступали неслышно и мягко, как
по ковру. Вправо и влево от тропинки шел невысокий, путаный кустарник, и вокруг него, цепляясь за ветки, колеблясь и вытягиваясь,
бродили разорванные неясно-белые клочья тумана. Странный звук неожиданно пронесся
по лесу. Он был протяжен, низок и гармонично-печален и, казалось, выходил из-под земли. Студент сразу остановился и затрясся на месте от испуга.
Купили двадцать десятин земли, и на высоком берегу, на полянке, где раньше
бродили обручановские коровы, построили красивый двухэтажный дом с террасой, с балконами, с башней и со шпилем, на котором
по воскресеньям взвивался флаг, — построили в какие-нибудь три месяца и потом всю зиму сажали большие деревья, и, когда наступила весна и всё зазеленело кругом, в новой усадьбе были уже аллеи, садовник и двое рабочих в
белых фартуках копались около дома, бил фонтанчик, и зеркальный шар горел так ярко, что было больно смотреть.
Побродив по городу, Володя в компании нескольких товарищей шел к пристани, как у одного из маленьких
белых домиков, похожих на малороссийские наши мазанки, увидел Паоло, окруженного целой толпой негров, завистливо осматривавших его костюм.
Столбы проволочной ограды были срублены,
по неогороженному саду
бродили коровы. Объеденные фруктовые деревья и виноградник, затоптанные гряды огорода. В пустом курятнике
белел давно высохший куриный помет, пусто было в чуланчике под лестницею, где жил поросенок.
Разъезжались. Было три часа ночи. Я нашим сказал, что пойду пешком, и они уехали. А я пошел
бродить по улицам. Пустынны тульские улицы ночью, на них часто раздевают одиноких пешеходов. Но ни о чем я этом не думал. Такое счастье было в душе, что казалось, лопнет душа, не выдержит; шатало меня, как пьяного. Небо было в сплошных облаках, за ними скрывался месяц, и прозрачный
белый свет без теней был кругом и снег. И грудь глубоко вдыхала легко-морозный февральский воздух.
Побродил по берегу — не видать никого. Оставалось донести обо всем начальству, что он тотчас и исполнил, не забыв захватить с собою
белье и платье Жучка.
Я вышел
побродить по саду, и у одной из чистеньких
белых скамеек, на ровной дорожке, не хранящей следов, я увидел Володю: он сидел прямо на сыром песке и обеими руками держался за ногу.
Раз в субботу вечером Борька зашел за Исанкой, они долго
бродили по Девичьему Полю. Было очень хорошо. Стояла глубокая осень, шли дожди, — и вдруг ударил морозец, черные, мокрые улицы стали
белыми и звонкими. Сквозь ветки тополей с трепавшимися остатками листьев сверкали яркие звезды.